такой замечательный, что, пожалуй, кажется педантом, и молодая, прекрасная и жизнерадостная вдова по имени Бинодини. Из всех женских персонажей, созданных Тагором в его многочисленных романах, образ Бинодини самый убедительный, живой и полнокровный. В крушении ее надежд, в ее страданиях сказалось критическое отношение автора к индийскому обществу тех дней.
Прекрасная, талантливая и образованная девушка не может найти себе мужа, так как ее отец, вместо того чтобы копить на приданое, потратил все деньги на ее обучение. По общественным стандартам индийской семьи незамужняя дочь старше двадцати лет уже вряд ли найдет себе мужа. Семья в панике и спихивает ее замуж за бедного и болезненного человека, который вскоре умирает. Но участь вдовы еще более плачевна. Она знает о своей красоте и восстает против судьбы, борется за свою любовь и счастье. Но в конце концов отступает не потому, что потерпела поражение и сломлена, а потому, что не приемлет победу, завоеванную столь тяжкой ценой. Ее трагедия — это вечный упрек индийской совести.
Поэт чувствовал, что судьба призывает его на более обширное поле деятельности, чем просто присмотр за семейными угодьями. Ему необходима близость к природе и земле (он мог свободно дышать только на открытых просторах), тишина для работы. Только Шантиникетон отвечал всем этим условиям. Его отец уже построил там дом, убежище для тишины и размышлений.
В 1898 году Рабиндранат перевез жену и пятерых своих детей — троих дочерей и двух сыновей — в свое поместье в Шилайду и занялся их образованием. Рабиндранат много думал и много писал об основополагающих принципах образования, и теперь ему предстояло глубже их осознать, применяя свои идеи на практике. И он решил: почему бы не перебраться в Шантиникетон и не основать там небольшую экспериментальную школу? В воображении его уже появилась идеальная картина — таповаш, лесной приют отшельника в древней Индии, где мудрецы жили вместе со своими учениками и обучали их на практике простой жизни и возвышенным размышлениям. В самом слове "Упанишады" заключено понятие тесного общения между учителем и учеником. Он возродит к жизни древний идеал, люди его страны снова станут мудрецами и героями. Он заменит бездушную и механическую систему обучения, которую английские правители завезли из викторианских трущоб, новой, творческой, в которой и обучение и учеба будут равно приятны учителю и ученику. Он объединит древнее и современное и воссоздаст старое в новых формах.
22 декабря 1901 года Тагор открыл свою школу в Шантиникетоне с пятью учениками и столькими же учителями. Он назвал ее Брахмачарья Ашрам, в честь святилищ древних отшельников. Он долго не мог собрать фонды и достаточное количество учеников для своей школы, хотя и обучение и содержание учеников были почти бесплатными. Ему пришлось продать свой дом в Пури и часть своей личной библиотеки, чтобы заплатить издержки, в то время как жена его проявила щедрость, расставшись со своими драгоценностями. Эта благородная женщина, мягкая и любящая, всегда готовая держаться в тени, была верной подругой поэта и матерью для всех детей школы. Шизнь в Шантиникетоне отличалась простотой и аскетизмом, детям приходилось самим выполнять все работы по дому, что требовало немало физического труда.
Многим покажется это парадоксом: Тагор уже обрел известность в тогдашнем главном городе Индии и вдруг стал школьным учителем в глухом уголке Бенгалии! Он предпочел трудности самой простой жизни (тогда Шантиникетон мог предложить очень немногое из того, что мы называем благами цивилизации) блестящему обществу и легкой жизни в Калькутте, но именно это свидетельствует, что новое его занятие — призвание, а не игра.
Лучший учитель, считал Тагор, — природа. Поэтому занятия в его школе проходили на свежем воздухе, под деревьями, и детей старались приучить любить и изучать природу в различных ее проявлениях. Преподавание точных наук должно опираться на наблюдения явлений природы, развивающее детское любопытство и способности. Не менее важно, утверждал Тагор, в воспитании чувств ребенка и его восприимчивости влияние музыки и искусства. Образование только тогда становится истинным, когда это образование цельного человека, его эмоций, восприятий и интеллекта. Человек не заключен в оболочку индивидуума, он связан с сообществом людей. Поэтому в школе Тагора вместе с развитием личной инициативы и самостоятельности такое же внимание уделялось общественным делам и коллективным начинаниям. Школа была почти самоуправляемой.
Образование — это не экзотический цветок, который можно вырастить в теплице. Если оно не коренится в почве и не приспосабливается к естественным условиям окружающей среды, оно не станет ценным для народа. Живое никогда не подражает, оно усваивает; и потому Тагор предостерегал свой народ от слепого подражания Западу, многократно повторяя простую истину, что "для того, чтобы научиться ходить, надо тренировать мускулы своих собственных ног, а не выступать на ходулях чужеземного производства, хотя они громче стучат и вызывают больше удивления, чем настоящие ноги". Можно переварить все знания, заключенные в многотомных энциклопедиях, но если человек не знает самого себя и свое непосредственное окружение, его нельзя счесть мудрым или хотя бы разумным.
Система обучения должна приспосабливаться к непосредственным нуждам общества, экономическим и культурным, она должна "взломать сокровищницу наших предков и пустить в ход добытые богатства". Нельзя допустить, чтобы развитие личности вело к разрастанию эгоизма. А для этого индивидуальное сознание должно быть наполнено знанием Единого, Вне-личностного и Всеобщего (термины могут быть самыми разными), того, что наполняет и объединяет всю жизнь и природу. Одно интеллектуальное убеждение в единстве человечества или общей судьбе народа или класса, как бы ни было оно эффективно в качестве политического инструмента, все-таки недостаточно само по себе, чтобы укротить бурю человеческого эгоизма. Мысль должна воплотиться в чувстве, прежде чем она получит доступ к тем основам сознания, где в молчании и темноте создается энергия разума. В этом — основа духовной концепции Тагора.
Основной принцип обучения, который, невзирая на скудость материальных средств, он стремился выдержать с самого начала, заключался в том, чтобы не перекладывать учительства на других, освобождая себя для более возвышенных дел. Он не только следил за всеми мелочами в управлении школой — ашрамом, но и сам принимал участие во всех делах, сам обучал детей. Выяснилось, что на бенгальском языке не оказалось подходящих Учебников и хрестоматий, и он сам составлял их и побуждал своих коллег поступать так же. Поэта удовлетворяло его скромное начинание, он еще не ведал, что его маленький ашрам впоследствии вырастет в большой университет, во всемирно известный центр международных исследований.[66]
Но в этот же период его ждал целый ряд утрат и испытаний. Через несколько месяцев